Наши исповеди превратились в разговор о своих страстях.
Просто они стали слишком частыми. Одним из таких странных церковных продуктов последних столетий является очень частая исповедь. Мы привыкли к очень частой исповеди, и она перестала нас врачевать. Она превратилась в «перечисление».
Это общепастырская проблема. И я о ней много раз говорил. Важно, чтобы не только мы с вами об этом говорили. Важно, чтобы пастыри между собой об этом говорили. Чтобы на своих приходах они в своей литургической практике не обременяли людей этим неизбежным, этим холодным перечислением своих каких-то мелких или крупных косяков. Чтобы покаяние было именно деятельным. Личным. Это в общем такая большая задача нашей церковной жизни.
Два раза с покаянием и слезами? А их, наверное, больше и не бывает. Ну... три. Ну... пять. Пришел человек на исповедь... Разрыдался о грехах своих. Слава Богу. Дал ему Господь Духа Своего на покаяние. Духа умиления дал ему. Ну что он теперь думает, что он каждую неделю будет рыдать на исповеди? Это будет либо какой-то высокий артистизм, либо повреждение сознания. Потому что вот она радость: вскипела – опала. Покаяние: забурлило – вошло в ровное русло. Вот вышел из Египта – в море. Вышел из рассекшегося моря – в пустыню. Дальше ходи по пустыне. Потому что эти бурные события перехода через Чермное море – они же не каждый год происходили. Евреи по пустыне сорок лет странствовали, но они же не сорок раз через море проходили. Раз только. А дальше – пустыня. А мы прошли один раз «через море» и теперь ходим каждый раз через море ходить. Нас научил кто-то так. Каждый раз через море проходить? Нет.
Один раз через море и сорок лет в пустыне. Это – жизнь.
Да, два раза покаяние со слезами. Остальное – просто перечисление. Гордыня, ...чревоугодие, ...осуждение... Правильно. Но можно и это по-разному сказать.
Можно – «Осуждение!!» И ополчиться на него – на осуждение это. А можно просто пробормотать – ну... осуждение. И дальше побежали грешить.
Нет... так нельзя. Надо либо вообще не произносить, либо уж разбираемся с ним. Его не нужно называть каждый раз. С ним нужно бороться. С грехом. Со страстью. Чревоугодие, например. Вот я сам каюсь перед вами сейчас – я привык каждый раз добавку брать. И что каждый раз – чревоугодие, ...чревоугодие, ...чревоугодие? Нет... Стоп, стоп. Тема совершенно дебильная. Прекрати брать добавку. Пусть тебе тарелки хватает. Вот это будет тебе покаяние. И тогда можешь ничего на исповеди не говорить про чревоугодие. Тогда – действуй. После шести не ешь. Поменьше вообще ешь. Борись со своим чревоугодием. А то получается какой-то обман. Духовный. Ты называешь и продолжаешь это делать.
Конечно, в каждом приходе по-своему все. Но взрослые люди должны понимать. Что это – не работает. Называть и не меняться. Меняться и не называть – это лучше. Нельзя постоянно ждать от человека какого-то закипания великих покаянных бурь. Нельзя. Мы просто так расшатаем его психику. Он так не сможет. Покаялся – иди работай. Пошел в пустыню – теперь топчи ее. Но это все дело священников. Они должны как-то людям это объяснять. А то пять лет человек ходит с одним и тем же. Так нельзя. И человек выше не идет. И ты мучаешься с одним и тем же. Получается стагнация какая-то. Должен быть рост, а получается... какая-то пробуксовка. Обидная пробуксовка... Надо думать, что делать. Чтобы и ты шел вперед. И паства за тобой шла вперед. Конечно, мы это преодолеем как-то с Божьей помощью. Правда – не все. Не все успеют.
Творчески надо подходить к любому вопросу жизни. Нет ни одного вопроса жизни, который нужно заелозить, замазать и ... пусть таким он и будет. Нет. Это неправильно.
Все требует творчества. Нет творчества – нет жизни.
